60 лет назад, летом 1965 года, Москву посетил вице-президент Нобелевского комитета. Посетил с вполне определённой целью – прощупать почву в Союзе советских писателей и определить позицию власти в весьма щекотливом вопросе.
Об этом сообщил в своём письме Леониду Брежневу главный виновник визита – писатель Михаил Шолохов: «После отказа Жана-Поля Сартра (в 1964 году) получить Нобелевскую премию со ссылкой на то, что комитет необъективен в оценках и что он давно должен был присудить Нобелевскую премию Шолохову, приезд вице-президента нельзя расценить иначе как разведку.
Мне хотелось бы знать, как президиум ЦК КПСС отнесётся к тому, если эта премия будет (вопреки классовым убеждениям шведского комитета) присуждена мне и что мой ЦК мне посоветует?»Нобелевские вилянияИ сам факт отправки этого письма, и формулировки Шолохова нельзя назвать иначе как осторожными.
Причина тому была веская – 24 мая 1965 года он отметил своё 60-летие.
И его номинировали на эту премию уже одиннадцатый раз, но постоянно находились причины, по которым Михаила Александровича, что называется, «прокатывали».
В 1958-м, например, разгорелся нешуточный скандал. Тогда премию присудили Борису Пастернаку за роман «Доктор Живаго», и это присуждение выглядело не вполне корректно даже с точки зрения западных экспертов, которые указывали, что роман не может считаться произведением советской литературы, поскольку не опубликован в СССР.
На это указывал и Жан-Поль Сартр, отказавшийся от премии в знак протеста: «Достойно сожаления, что премию присудили Пастернаку прежде, чем Шолохову.
» Классик британской литературы Грэм Грин отозвался так: «Роман Пастернака нескладен, он рассыпается, как колода карт». Политическая подоплёка Нобелевской премии по литературе была очевидна всегда.
Но именно эпопея Шолохова «Тихий Дон» пострадала от этого расклада, как никакое другое произведение в истории. Ещё в 1935 году шведская пресса вовсю обсуждала вопрос о присуждении Шолохову Нобелевской премии, ссылаясь на то, что весь мир потрясён величием его романа, а ведь до окончания «Тихого Дона» оставалось ещё пять лет.
Собственно, это и стало формальным предлогом к тому, чтобы роман не номинировать.
В реальности же Нобелевский комитет был верен себе – дать премию члену ВКП(б) Шолохову после того, как в 1933-м лауреатом стал самый яростный на тот момент антисоветчик Иван Бунин, шведские академики не рискнули.
В 1940-м «Тихий Дон» был окончен, но снова вмешались политические соображения. Номинировать советского писателя во время советско-финской войны 1939–1940 годов сочли предосудительным шагом, а война закончилась лишь в марте 1940 года, когда приём заявок уже закрыли.
И только в том самом 1965 году, после пощёчины от Сартра и под влиянием мировой общественности, Нобелевская премия Шолохову всё-таки была присуждена.
«Вскоре его имя узнает весь мир»«Тихий Дон» называют величайшим явлением не только русской, но и мировой литературы XX века. И это справедливо. Справедливо, впрочем, и то, что это явление могло не состояться вовсе.
Выражение «талант всегда пробьёт себе дорогу» лживо насквозь – талант на первых порах должен быть поддержан. И если не найдётся авторитета, который не будет завистливым и сможет оценить этот талант, – пиши пропало.
Шолохов до конца дней был благодарен своему земляку, писателю Александру Серафимовичу, который разглядел в 20-летнем пареньке дар. Именно он – в те годы ответственный редактор журнала «Октябрь» – настоял на немедленном издании «Донских рассказов» Шолохова отдельной книгой, вышедшей в 1925 году.
Именно он взялся печатать первую книгу «Тихого Дона» в своём журнале – Гослитиздат рукопись молодого автора отверг.
Отвергла поначалу «Тихий Дон» и редколлегия «Октября», но Серафимович пошёл на беспрецедентный в писательской среде шаг. В первых номерах журнала за 1928 год должны были выйти фрагменты его эпопеи «Борьба».
Но вместо них вышел «Тихий Дон» – так решил сам Серафимович, чтобы ни у кого не возникло подозрений, будто он выдвигает любимчиков за счёт других авторов. А буквально за пару месяцев до этого, в ноябре 1927 года, Серафимович ввёл Шолохова, которому исполнилось всего 22 года, в круг писателей с европейским именем.
Когда делегация иностранных литераторов, среди которых был знаменитый Анри Барбюс, приехала в СССР, он сказал им: «Запомните название – «Тихий Дон».
И имя – Михаил Шолохов. Друзья мои! Перед вами великий писатель земли Русской, которого ещё пока никто не знает, но попомните моё слово: вскоре его имя узнает вся Россия, а через два-три года и весь мир!»Матёрый писатель оказался прав – именно так всё и произошло.
Правда, было одно исключение – русские эмигранты. Видные общественные деятели эмиграции предпочли высокомерно «не заметить» Шолохова.
Не все, разумеется. Согласно статистике Русской общественной библиотеки имени Тургенева, что в Париже, Шолохов в 1931 году по количеству читательских запросов занимал пятое место.
К 1932 году – уже второе. А в 1934 году вышел на первое, опередив Толстого и Достоевского. Но это касается рядовых читателей. А, скажем, Набоков хоть и признал популярность Шолохова, но сделал это как бы со снисхождением к дурному вкусу читателей: «Зарубежные же русские запоем читают советские романы, увлекаясь картонными тихими донцами».
А тот же нобелевский лауреат Иван Бунин в частном разговоре с писателем и предпринимателем Владимиром Крымовым (прототипом «азартного Парамоши» из пьесы Михаила Булгакова «Бег») по поводу «Тихого Дона» авторитетно обронил: «Казаки так не говорят.
Всё у него выдуманное».
Вместо эпилогаА ведь именно казаки «Тихий Дон» и его автора ценили не просто высоко. Они отзывались о Шолохове как о каком-то пророке, не сомневаясь ни в его таланте, ни в правдивости, ни в том, что именно он написал это произведение.
И тут, конечно, главным свидетелем будет командующий тем самым Вёшенским восстанием 1919 года, что было описано Шолоховым, – есаул Павел Кудинов: «Читал я «Тихий Дон» взахлёб, рыдал-горевал над ним и радовался – до чего же красиво и влюблённо всё описано, и страдал-казнился – до чего же полынно-горька правда о нашем восстании.
И знали бы вы, видели бы, как на чужбине казаки зачитывались «Тихим Доном».
«Тихий Дон» потряс наши души и заставил всё передумать заново. Поверьте, что те казаки, кто читал роман как откровение Иоанна (а таких были тысячи!), – эти люди в 1941 году воевать против Советской России не могли и не пошли.
».